Зачем Польша начала требовать компенсаций за Вторую мировую от своих соседей и с запада, и с востока?
3735
МИД Польши сообщил о планах подсчитать ущерб, который, по мнению властей страны, был нанесён со стороны СССР в годы Второй мировой войны, после чего предъявить требования о репарациях к России как правопреемнице Советского союза. В середине сентября с этой идеей выступил президент Польши Анджей Дуда, сообщивший, что необходимо взыскать с РФ денежный эквивалент тех потерь, которые Польша понесла от действий СССР во Второй мировой войне
Реакция российской стороны оказалась ожидаемо отрицательной и не зависящей от того, какую именно сумму Москве предъявит Варшава. Директор третьего европейского департамента МИД России Олег Тяпкин назвал предполагаемые требования Польши политическими фантазиями, а пресс-секретарь российского президента Дмитрий Песков выразил мнение, что намерения Польши лишь вредят её международной репутации и осложняют межгосударственные контакты. В аналогичном ключе, только более образно высказались и в Совете федерации. Сенатор Андрей Климов заявил, что в ответ на требования о репарациях от России Польша может рассчитывать лишь на «дырку от бублика».
Стоит отметить, что в текущих внешнеполитических условиях ни инициатива Польши, ни тем более реакция Москвы не выглядят неожиданными. Польша является членом Евросоюза, а Европейский парламент признал Советский Союз инициатором Второй мировой наравне с нацистской Германией. Более того, в Польше и странах Балтии утвердилась концепция двух оккупаций, в рамках которой и немецкое вторжение, и последующее попадание в зону влияния СССР считаются одинаково незаконными деяниями обеих держав. В России на это отвечают, что действия советской стороны носили сугубо освободительный характер, а любые обвинения в адрес нашей страны в контексте Второй мировой войны называют попранием исторической правды.
Кроме того, что обострение темы репараций вписывается в общий негативный фон двусторонних российско-польских отношений, теоретически такое требование Варшавы могло бы нести для РФ определённые финансовые риски. Премьер-министр Польши Матеуш Моравецкий допускал, что вопрос о компенсациях за события 80-летней давности может быть направлен для разрешения в международные суды. Учитывая, что в Евросоюзе работают над нормативно-правовой базой для конфискации замороженных российских активов, в том числе более чем $300 млрд резервов Центробанка, теоретически может существовать опасность, что при решении международных инстанций в пользу Польши компенсации ей могут быть выплачены без согласия РФ из её конфискованных активов.
Однако это вопрос не ближайшего будущего, а если взглянуть на параллельно разворачивающиеся события, может сложиться впечатление, что и сама Польша вряд ли рассчитывает на реальную выплату ей каких-либо репараций. Дело в том, что даже раньше, чем к РФ, с требованием выплатить репарации за Вторую мировую поляки обратились к Германии. При этом сумма называлась нарочито астрономическая: лидер правящей консервативной партии «Право и справедливость» Ярослав Качиньский заявлял, что речь идёт об $1,32 трлн, которые ФРГ якобы должна выплатить Польше в качестве компенсации нанесённого ущерба, в т.ч. за 5,2 млн погибших в ходе войны польских граждан. Для сравнения – годовой ВВП Германии составляет $3,8 трлн. Требование было озвучено в начале сентября и выглядело диссонирующим с общими усилиями ЕС и НАТО по внутренней консолидации и сглаживанию противоречий перед лицом противостояния с Россией. Ведь и Польша, и Германия – формальные союзники, члены НАТО и Евросоюза, поэтому требования Варшавы выглядели как минимум несвоевременными.
Более того, де-юре вопрос о репарациях признан закрытым, о чём не преминули напомнить в МИД Германии. Польше сразу после войны досталась часть материальных ресурсов, которые в счёт репараций из Германии вывез Советский Союз. На Ялтинской конференции было решено для простоты процесса взимать репарации именно в материальном, а не в денежном эквиваленте, поэтому союзники вывезли из Германии большое количество промышленного оборудования, произведений искусства и других ценностей. А в 1954 году Сейм Польши официально отказался от дополнительных требований к Германии по репарациям. Конечно, такое альтруистичное решение было продиктовано тогдашней политической целесообразностью. Польша находилась под властью коммунистов, а требовать репарации пришлось бы в том числе от дружественной социалистической ГДР, поэтому товарищи из Москвы настоятельно порекомендовали от претензий на репарации отказаться. Впрочем, после распада СССР и демократизации Польши отказ от взаимных требований был неоднократно подтверждён уже в рамках союзнических двусторонних отношений Польши и ФРГ. Идиллия в польско-германских отношений длилась до тех пор, пока к власти не пришла правоконсервативная партия «Право и справедливость», которая сделала националистическую повестку постоянной частью своей политической программы.
Политолог Георгий Бовт указал, что смелые заявления и требования польских властей связаны в том числе со стремлением республики стать новым лидером Евросоюза или, по крайней мере, Восточной Европы. Эти лидерские амбиции заставляют правительство Польши поддерживать свой авторитет на международной арене не только мерами по развитию экономики и наращиванием военной мощи, но и громкими пиаровскими акциями. Кроме того, по словам эксперта, требования о репарациях за Вторую мировую вписываются в политическую стратегию правящей партии по мобилизации своего электората. Бовт отметил, что «Право и справедливость» остаётся самой популярной политической силой республики, однако экономические трудности привели к сокращению разрыва с крупнейшей оппозиционной силой страны – партией «Гражданская платформа». Кстати, лидер «Гражданской платформы», экс-премьер Польши Дональд Туск также назвал претензии правящей партии на гигантские репарации внутренней пропагандистской компанией, направленной на повышение поддержки со стороны консервативного электората.
Аналитики уверены, что ждать серьёзной размолвки между Германией и Польшей не стоит, а требования Варшавы о репарациях лишь отражают некоторое смещение на восток центра силы в рамках Евросоюза и НАТО. Канцлер Германии Олаф Шольц уже предостерёг польских коллег от ревизионизма и копания в историческом прошлом, напомнив, что по итогам Второй мировой Польше отошла часть немецких земель. Речь идёт о Силезии, Померании и части Пруссии. Шольц резонно заметил, что любые попытки вновь поднять давно закрытые конфликтные вопросы из прошлого не приведут к позитивным последствиям.
Между тем, твёрдая позиция Германии по поводу польских претензий на репарации означает, что и России в этой сфере вряд ли стоит чего-либо опасаться. Ведь требования к обеим странам со стороны Польши, по сути, имеют под собой одну основу – попытку взыскать компенсацию ущерба, нанесённого разными сторонами одной и той же войны. Если Германия не намеревается возвращаться к этой теме, у РФ есть все основания реагировать так же. Тем более что юридические зацепки для принудительного взыскания этих денег польские власти вряд ли найдут.
Эксперт-германист Александр Камкин подчёркивает, что юридических оснований для взыскания дополнительных репараций с участников Второй мировой без их добровольного согласия давно не существует. Здесь можно добавить, что Германия вряд ли поддержит польские требования о репарациях и к России несмотря на все разногласия с Москвой. Ведь если принудить к выплатам компенсаций РФ, будет создан прецедент, последствия которого бумерангом ударят по самой ФРГ. Наконец, научный сотрудник сектора исследований Евросоюза ИМЭМО РАН Станислав Кувалдин резюмирует, что тема взыскания репараций не является общим запросом польского общества, а интересует лишь его национал-консервативную часть. Поэтому в случае потери партией «Право и справедливость» статуса правящей или изменения внутриполитической ситуации в сторону большей стабильности эта тема сама сойдёт на нет, как это бывало уже неоднократно. Вопрос о репарациях в Варшаве поднимают не в первый и, вероятно, не в последний раз, но к реальным выплатам или хотя бы к судебным процессам это не приводило ни разу и, кажется, данная тема уже стала одним из традиционных инструментов внутри- и внешнеполитической риторики польских властей.